Андрей Турчак в интервью газете "Ведомости" об экономике Псковской области

  Псковская область – дотационный регион. Может, поэтому вы острее, чем другие, чувствуете кризис – сильна зависимость от федерального финансирования?

– Дотационность, конечно, накладывает отпечаток, но мы зависим не только от средств федерального бюджета, но и от внутренних доходов. Последние, кстати, росли на протяжении шести лет: 2009 год мы начинали с бюджета в 18 млрд руб. и с валовым региональным продуктом (ВРП) в 74 млрд руб., 2014 год закончили с бюджетом в 31 млрд руб., ВРП за это время вырос на 50 млрд руб. – до 124 млрд руб.

– Это изменило размер дотаций?

– Собственная налоговая база в области росла, пропорция дотаций федерального бюджета менялась: сначала это было 40 на 60%, теперь 30 на 70%. Конечно, кризис может изменить ситуацию. Экономические реалии, в которых мы находимся, непростые, но ситуация управляемая. Самое главное в такой ситуации – выполнение прямых социальных обязательств. Мы это делали и в кризис 2009 г., делаем и сейчас.

– Сейчас хуже, чем в 2009 г.?

– Нельзя сравнивать с 2009 г., поскольку сейчас много внешних факторов, которых не было в прошлый кризис, ситуация совершенно другая и у кризиса – другой характер. Нельзя сейчас оценивать, хуже ситуация или лучше, этот кризис будет затяжным. Исходя из этого, планируем наш трехлетний бюджет. Но на самом деле мы пока не почувствовали кризис. В любом кризисе важно ощутить дно, тогда проще – есть от чего отталкиваться. Пока не ясно: провал, который случился, это уже дно или падение будет сильнее.

– Где вы ожидаете более глубокого провала – в промышленности или АПК?

– В промышленности, конечно. По сельскому хозяйству создан большой задел, да и 2014 год мы закончили с ростом в 24% по сравнению с предыдущим годом, в промышленности же падение составило почти 7%.

– Что означает большой задел в АПК?

– Ранее запущенные проекты реализуются, и это дает отдачу. Например, один из наших флагманов – Великолукский свиноводческий комплекс. Изначально предполагался проект на 1 млн голов свиней на откорме, сейчас вышли уже на 2 млн, также построили комбикормовый завод – крупнейший на Северо-Западе – с элеваторной группой на 150 000 т хранения и сейчас удваиваем его объемы. Как следствие, за последние 2,5 года ввели в севооборот 25 000 га заброшенной пашни. Все зерно в регионе скуплено на корню на ближайшие три года.

– Везде заколосится?

– Предстоит еще много сделать. Чего греха таить – если проехаться по северу области, по-прежнему можно увидеть много полей, заросших борщевиком, но строительство мощностей по комбикорму, ввод птицефабрик, новые проекты по овощеводству возвращают нас на землю. В стратегии развития до 2020 г. мы планируем введение в севооборот до 20 000 га в год – для Псковской области это огромная динамика. А вот на юге области вместо борщевика уже можно увидеть колосящиеся поля, и, когда смотришь, правда сердце радуется.

– Россия активно до кризиса импортировала даже картошку. Вам это было не странно?

– Когда кризис начал разворачиваться, один аграрий у нас сказал: «Шел «Камаз», груженный пряниками, перевернулся, и пряники рассыпались. Теперь нужно эти пряники собрать». Так что нужно собирать. В первую очередь речь идет о продукции импортозамещения: это и производство молочной продукции, и животноводство.

– А есть у вас амбиции сельскохозяйственного производства, чтобы, например, псковские предприятия могли бы предложить выпускать сыр не хуже, чем в Швейцарии?

– У нас свои перерабатывающие мощности в Пскове, Порхове и на юге в Великих Луках – там есть мощные молокоперерабатывающие предприятия, два крупных флагмана сыроделия – «Невские сыры» и Великолукский молочный комбинат, все они конкурентоспособны и осваивают такие виды продукции, которые позволят заместить итальянские сыры – и твердые, и мягкие.

– Вы едите их сыр?

– Конечно, и мне очень нравится их продукция. Вообще, мир так быстро развивается, все технологии, которыми мы обладаем, уже конкурентоспособны – и по оборудованию, и по рецептуре. На юге, например, производство нам ставили испанцы. Сегодня осталось «очарование брендом» – такое, знаете... А на самом деле качество вполне сопоставимое.

– Как у вас обстоят дела с крупными инфраструктурными проектами?

– Нам грех жаловаться. В Великих Луках мы строим путепровод. Проект дорожной инфраструктуры, который «весит» более 2 млрд руб. Он уже в процессе строительства, финансирование на 2015 г. подтверждено и средства получены. Этот объект попал в программу по 850-летию Великих Лук. Строительство обхода Пскова – для нас это архиважная задача, это закольцовка обхода со строительством нового моста, без которого город задыхается в транзитных потоках. Сейчас экспертиза пройдена, и думаю, что средства будут выделены. Тем более что вышел указ президента о проведении в Пскове в 2019 г. Международных ганзейских дней. Так что не только инфраструктурные проекты будут, но и реставрация объектов культурного наследия. Надо просто сравнить 2008–2009 гг. и сейчас – у нас положительная динамика и по вводу жилья, и по индексу сельхозпроизводства, и по ВРП. Вот по промышленности мы сейчас припали немного: по оперативным данным за квартал, у нас 93%. Для нас показательными будут результаты по первому полугодию. Сейчас настораживает лишь то, что некоторые предприятия начинают переходить на трехдневку.....

........– В качестве антикризисной меры губернаторы вслед за президентом сократили свои зарплаты на 10%, вы – сразу вдвое. Зачем вы это сделали?

– Ну, во-первых, надо показывать пример и начинать урезать расходы с себя, иначе как этого можно требовать от муниципалитетов и подчиненных. Во-вторых, сокращение зарплат управленческого звена – это один из элементов сокращения расходов, без этого невозможно проводить реформу в социальном секторе – здравоохранении, образовании, соцобеспечении и на муниципальном уровне.

– Когда вы поняли, что наступает кризис и надо перестраиваться?

– Еще до того, как турбулентность начала проявляться: осенью прошлого года мы приняли для себя бюджетное правило и начали публичное обсуждение реформ со всеми 26 муниципальными образованиями. Тогда каждый день проезжали по два района, обсуждали широким кругом варианты реформы применительно к каждой территории. Бюджетное правило предполагало 5%-ное сокращение расходов на административно-управленческий аппарат, 10%-ное сокращение государственного и муниципального задания для подведомственных учреждений и 26%-ный секвестр госпрограмм.

– То есть сильнее всего вы порезали госпрограммы?

– Расходы по всем госпрограммам не были сокращены на 26% автоматически: какие-то статьи остались неприкосновенными – здесь речь идет прежде всего о социальных расходах, какие-то были урезаны на 50%, какие-то полностью приостановлены. Наш бюджет построен по программному принципу, всего насчитывается 18 госпрограмм.

– Как идет оптимизация бюджетных учреждений?

– Здесь как раз действует правило «5–10–26». Госпрограммы мы уже обсудили. Остается 5 и 10%. Здесь сокращения коснулись управленческих звеньев области, муниципалов, бюджетной сети. В том числе учреждения здравоохранения, социальной защиты и образования. Культура пока за скобками, их муниципальная сетка в реформе еще не участвует. Учреждения культуры мы реорганизовали только на областном уровне, объединив несколько учреждений в одно: например, театр, филармонию и театр кукол – в театрально-концертную дирекцию. Далее: на 10% нужно сократить госзадание. Но это не значит, что мы сократили задание и они на 10% стали меньше получать средств. Это значит, что мы их понуждаем эти 10% компенсировать за счет эффективной работы, за счет внебюджетной составляющей. Они должны научиться сами зарабатывать. По поводу 5% сокращения персонала – ни одна должность соцработника, учителя, воспитателя или врача не сокращена. Под сокращения попадали должности административно-управленческого аппарата.

К примеру, в соцзащите структура до реформы была такова: было областное управление соцзащиты и 26 территориальных отделений по числу муниципалитетов. Мы поменяли структуру: оставили головное отделение, оставили центры социального обслуживания в каждом районе. Из 26 территориальных органов у нас осталась головная структура и две структуры в Пскове и Великих Луках. То есть 24 управленческие структуры попали под сокращение. Эта работа теперь администрируется в трех местах.

И в соцзащите, и в медицине, и в образовании идет филиализация. К примеру, есть группа соцучреждений – дом престарелых, психиатрическое учреждение и центр временного пребывания подростков. Если они находятся на территории одного муниципалитета, то они могут быть объединены в одно юрлицо. Соответственно, там становится не три директора, а один. Бухгалтерию мы вообще оставляем одну на район – она обслуживает и соцзащиту, и образовательные, и медицинские учреждения. У нас всего в рамках первого этапа оптимизации бюджетной сферы, который мы почти реализовали, высвобождается около 450 человек, из которых 240 человек – это пенсионеры. Вторую половину мы трудоустраиваем.

В здравоохранении у нас десятилетиями дефицит кадров, сейчас – 1500 медиков, в основном врачи. В последние два-три года у нас впервые снизилась тенденция отъезда за пределы региона. Первый раз всех встряхнуло в кризис 2008–2009 гг., когда псковские ребята, которые сидели в соцсетях в московских офисах за 60 000 руб. в месяц, стали возвращаться обратно. Мы даже в определенном смысле рады, когда проводят реформы в Москве. Мы получили за счет этого около 50 врачей, из них большая часть – псковичи. Мы ростовские пункты временного размещения прошерстили полностью, Белоруссию прошерстили: у меня в Себежском районе главврач в больнице – бывший замминистра здравоохранения Республики Беларусь. За ним приехали 18 врачей.

Так что ни одного учреждения ни в одном районе в виде стен, кроватей, тумбочек и персонала не сокращено в результате этой реформы. Лишь в 2013 г. были единичные случаи закрытия домов престарелых, но закрывались они из-за того, что это были деревянные здания с печным отоплением четвертого и пятого класса пожароопасности.

– Что насчет школ?

– Здесь два пути, по которым мы идем. Первый – создание педагогических комплексов, которые в себе могут объединить детский сад, школу и дополнительное образование. В Пскове еще с 1991 г. работает один из первых в стране педагогических комплексов – с детским садом, школой, школой искусств. По такому же пути мы идем в райцентрах. При мне было закрыто очень мало малокомплектных школ, таких можно по пальцам одной руки сосчитать. Они закрывались либо потому, что там не оставалось детей, либо потому, что родители просили. Никакого единого лекала не было, все районы разные – и каждый шаг обсуждали на месте с населением, с обязательным выездом в волость. У меня планово дважды в неделю выезд в районы, и каждый раз я встречаюсь с населением. Когда же мы поняли, что без этой реформы не прожить – а это было в октябре, я как раз избирался, – сел в машину и по новой поехал объяснять ситуацию людям, убеждать народ.

Вторая модель, зависящая от транспортной доступности, – это объединение всех функций под одной крышей. Есть малокомплектная школа, очевидно, что у нее есть свободные площади. Тогда под одной крышей мы собираем детский сад, школу, библиотеку, фельдшерско-акушерский пункт. Мы это назвали социокультурный центр на селе. Это хороший вариант сохранить даже самые малокомплектные школы и социальные объекты в волостях.

У нас есть Талабские острова на Псково-Чудском озере, когда-то в советское время там был колхоз-миллионер, занимавшийся рыболовством. Он хирел, хирел, хирел... И сейчас там проживает чуть более 100 человек. Когда я пришел, стоял вопрос о закрытии школы, в первом классе был один ребенок. Сейчас я каждый год на 1 сентября туда приезжаю, в этом году в первый класс пошли четыре ребенка, а всего в школе учится уже семь детей. Мы сохранили эту школу.

– А правда, что после филиализации в Псковской области филиалы работают год, а потом закрываются?

– Неправда. На заседании антикризисного штаба, когда мы презентовали эту модель, мною было дано поручение разработать нормативно-правовой акт, который бы создал максимальное количество сложностей, чтобы этому воспрепятствовать. Этот документ будет принят в ближайшее время.

– У вас сейчас еще муниципальная реформа в разгаре, которую тоже критикуют.

– Объясняю. Когда я пришел в 2009 г., у нас было примерно 300 поселений на область в 670 000 человек с количеством населенных пунктов – 10 500, в половине из которых проживает меньше 10 человек. В каждом из этих поселений есть депутаты, есть глава, есть все атрибуты власти – зарплата, транспорт и мизерный объем полномочий. Тогда мы с 300 поселений сократились до 181. В ходе нынешнего второго этапа муниципальной реформы останется 110 поселений. В каждом из поселений, которые объединяются, остается главный специалист – человеку не надо будет ехать в столицу объединенной волости. Как правило, объединяются две волости, в исключительных случаях – три. Нигде и никого через колено не ломаем. Обычно убеждаем на цифрах.

– Есть возможность остаться при своем?

– Безусловно. Если депутаты и население высказываются против, значит, объединения не происходит. В каждом районе есть поселения, которые не укрупнялись. Но те, кто в этом процессе не участвует, должны понимать, каким образом и на какие средства они будут оказывать населению муниципальные услуги.