Эксперимент над великим романом
Спектакль Виктюка «Мастер и Маргарита» разочаровал псковичей, невнимательно прочитавших афишу. О том, что многие после спектакля остались недовольными увиденным, стало заметно, когда народ столпился у гардероба. «Не понравилось», «это не Булгаков», «Маргарита какая-то странная», «причем тут Сталин?», «а где сцена бала?» - было слышно со всех углов. Да и в финале пьесы привычных для Пскова «браво», «бис» как-то не было слышно. Даже принятых аплодисментов стоя тоже в зале не случилось. Люди во время поклонов артистов приподнимались со своих мест, чтобы скорее направиться к выходу.
Сразу обозначу, создатели театральной афиши гастролирующего по российским городам спектакля с задачей привлечь зрителя справились мастерски. В зале Псковской областной филармонии свободных мест практически не было.
Ещё бы им быть. Если псковский зритель в последнее время постановками областного театра не избалован. Если в город приехала московская труппа. Если спектакль поставил Роман Виктюк, имя которого широко известно. Наконец, если показывать будут грандиозное произведение – «Мастер и Маргарита». На афише обозначены сразу два повода: 75-летие знаменитого Виктюка и 120-летие гениального Булгакова. На черном фоне фигуры молодых актеров – Мастер, Маргарита. На втором плане – легендарный Воланд. То, что над названием спектакля есть надпись курсивом «Сны Ивана Бездомного», судя по реакции зала, мало кто видел. Но именно она – ключ к пониманию авторской интерпретации романа Булгакова.
Перед нами – не «Мастер и Маргарита» целиком. А скорее увеличение одной из составляющих этого произведения. Виктюк направил лупу на поэта Бездомного и его глазами посмотрел на существо романа Булгакова.
Таким образом всё, что происходит на сцене – это сон сумасшедшего. Спектакль открывает немая сцена с конвульсиями Бездомного. Всё иное в спектакле вертится вокруг московской психбольницы 30-х годов. К примеру, знаменитые слова об истине Иешуа произносит сидя на коленях на больничной каталке. В атмосферу абсурда органично вплетаются Ленин и Сталин, одно из изображений последнего имеет высунутый как на комичных картинках Эйнштейна длинный язык. Бюсты вождей хаотично пляшут даже на сыгранным в считанные секунды бале Воланда.
Болезненной выглядит любовь мужчины-неудачника Мастера к замужней женщине Маргариты. Так воспринимает Бездомный, а в след за ним и зритель спектакля, главных героев Булгакова, которые вместо того, чтобы по лунной дорожке идти в мир покоя, ложатся на сцене ногами в зал и спокойно умирают. Эта и многая другая конкретика в восприятии романа режиссером, натурализм в блестящей (подчеркну) игре актеров, иррациональность происходящего приводят зрителя в оцепенение. Кажется, только Воланд остается верен себе.
Своеобразно взглянув на булгаковские метафоры, Виктюк создал собственный мир аллегорий. Вымученный, выстраданный, алогичный, свойственный скорее постмодернистскому восприятию действительности мир Виктюка бесспорно актуален. Но все-таки это не книга, оставляющая на фоне трагедии светлое чувство, а современный эксперимент, взрывающий рамки разумного и приводящий эмоции в замешательство.
Не заядлые театралы и любители искусства, а обычные ценители творчества Булгакова, судя по всему, не разглядели афишу спектакля, либо не осознали суть его названия заранее, поэтому и поразились режиссерской «наглости». Но если бы они сразу понимали, что будет подобное не сцене, пришли бы псковичи на такую театральную постановку?