Парламент как выродок

Декабрьский политический блицкриг Владимира Путина (никто другой не мог обеспечить такую скорость прохождения законопроекта через все этажи власти) с принятием «асимметричного ответа» России в адрес США и других государств в связи с актом имени Сергея Магнитского стал трагическим по существу, но очень внятным поводом для того, чтобы рассмотреть внимательно и понять, какую систему государственной власти родила в итоге (а настал именно итог) «вертикаль Путина». Любая государственная система идеально измеряется самым точным образом через одну человеческую жизнь.

Антисиротский закон Путина, кроме очевидных фатальных отклонений от гуманитарных ценностей, показал в практически законченном виде то, во что выродился за одно десятилетие сам институт государственной власти в России и в первую очередь – основа демократического (народного) государства – парламент.

И Федеральное собрание, и законодательные собрания субъектов Федерации несут на себе важнейшую функцию стабильной и ответственной политической системы: функцию представительства. Именно представительство является основой парламента, так как голосование на выборах – это процесс передачи, делегирования полномочий от суверена власти, гражданина, институту власти, парламенту.

Всего за одно десятилетие Путина российская политическая система создала парламент, который перестал представлять народ – и как выборная коллегия законодателей, и как собрание людей, не имеющих никакого прямого отношения к народу как избирателю. В таком состоянии этот орган власти способен на все что угодно, в том числе на безумие – и коллективное, и личное. Не вызывает никаких сомнений тот факт, что вступивший в силу с 1 января 2013 года Федеральный закон «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» – это акт государственного безумия.

При этом члены парламента не только не ощущают себя безумцами, они вполне четко и логично ассоциируют себя именно с породившей их самоценной системой государственной власти – как системой организации и обеспечения насилия, которая заняла место народа в политической конструкции Российского государства. Это – полное вырождение политической системы как таковой. Она утратила основные рецепторы для осуществления представительной и (производной от нее!) законодательной функции: утратила зависимость от народа, перестала чувствовать человеческую боль, не хочет владеть реальной информацией, неспособна принимать государственные решения, опираясь на рецепторы представительства – их попросту у этой системы нет.

Вот и явилась стране и миру в полной мере цена несвободных и нечестных выборов, цена уничтожения свободы слова в государственных и большинстве частных СМИ, цена неправосудия, цена лжи и основанных на лжи государственной агитации и пропаганды. В России произошел полный слом системы естественных политических ценностей.

Федеральный «закон царя Ирода» нечаянно быстро и внешне чрезвычайно легко перешел последний Рубикон общественной и частной морали и показал ее полное, на биологическом уровне, в том числе на уровне естественного инстинкта самосохранения, отсутствие в системе нынешнего российского парламентаризма.

Российский парламент на всех его уровнях изжил из себя институт представительства, полностью разорвал все связующие его с человеком (а в широком плане – в контексте принятого закона – и с цивилизованным человечеством) живые нити. Как парламенты эти государственные образования перестали существовать. Они находятся в некоем пещерном состоянии, с тем лишь отличием от первобытного состояния, что первобытное общество двигалось по пути прогресса, в том числе культурного, а в данном случае происходит регресс, в первую очередь – культурный (моральный, нравственный).

Вся представительная функция парламента основана на культуре. Культуры как ограничителя политики в системе российского парламентаризма не существует. В отрыве от представительной законодательная функция парламента не просто бессмысленна, но опасна. В самом буквальном смысле – опасна для жизни человека. Институты представительной власти в России оказались заражены и заряжены патологией человеконенавистничества. Заседающие в них люди, кажется, способны получать непостижимое для естественного человека удовольствие от своих живодерских и людоедских решений. Понятие «закон» в России перестало соответствовать фундаментальному понятию «право». Законность стала антитезой права, и это – функциональная смерть парламента.

В декабре 2012 года вся система российского парламентаризма (в первую очередь Государственная дума и Совет Федерации, но в политическом плане – все без исключения 29 законодательных собраний субъектов Федерации, успевшие практически беспрекословно поклясться на «законе царя Ирода») перешла черту крови, сама уже не заметив этого перехода. Ведь ни один из сотен депутатов, проголосовавших за этот юридический выкидыш ненависти и мести, не увидит своими глазами ни ежедневные страдания, ни мученическую кончину ни одного из детей, чья судьба решилась варварским законом. Настал совершенно очевидный час, когда понимание того, что «даже счастье всего мира не стоит одной слезинки на щеке невинного ребенка» (Достоевский), стало для российского парламентаризма биологически невозможным и недоступным. Парламент стал антиподом человека. Он стал выродком.

Никаких предположений о том, на что способна в дальнейшем такая система государственной власти, сделать невозможно, потому что после декабря 2012 года стало совершенно очевидно: эта система способна на все. И она не лишит себя удовольствия доказать это многократно.

Никакая реабилитация этой системы уже невозможна. Она не подлежит не только косметическому, но и капитальному ремонту.

Понимающим всю бездну происходящего с государством Российским необходимо осознать, что возвращение из политического ада возможно только в одном случае: возврата к начальной точке государственного строительства (полагаю, что такой точкой является Учредительное собрание, разогнанное большевиками в 1918 году) и обсуждения с самого начала, от основания, всех ценностей, принципов и правил государственного строительства в России.

Лев Шлосберг