Капитан бумажного кораблика

Елена Николаевна встречает в холле псковского Дома детского творчества и проводит под тёмной лестницей в театральную гримёрку. Там она усаживает меня …на трон, а сама присаживается на скамейку:

- Работаю здесь с 1987 года. Это прошлое столетие прошлого тысячелетия, поэтому я чувствую себя немножко динозавром. В детстве мы с друзьями разыгрывали сказки, детские фантазии пытались воплотить. Вот я и заигралась: мне так хорошо в этом жанре, что я сделала это своей профессией. Приехала в Псков из Ленинграда: захотелось посмотреть город, откуда родом моя мама. Влюбилась в него, и недолго думая, уехала из Ленинграда.

- Помните ваш первый спектакль?

- Я сходила в соседние школы, поговорила с ребятами. На первое занятие пришла небольшая группа детей, но они устроены таким образом, если им интересно, то на следующую репетицию они приводят друзей. «Сарафанное» детское радио, как я его называю. Мы занимались актёрским мастерством, сценической речью, но всё это в игровой форме. И таким образом перешли к спектаклю. Помню, что это была русская народная сказка «Горшок». Она получилась, мы возили её и на Всероссийские фестивали. Мы её даже в Клайпеде играли. Затем ребята выросли и сказка вместе с ними.

Я не диктатор, а дети не марионетки

Елена Быкова во время разговора периодически обращает моё внимание на обклеенные афишами стены небольшой гримёрки. Все они – не просто украшение, а гордость её труппы, память о тех фестивалях, где участвовали молодые актёры.

- Для маленьких актёров у вас есть кастинг?

- Я считаю, что для любительских коллективов отбора быть не должно. Если у ребёнка есть желание попробовать себя в нашем деле, то буду с ним заниматься. Конечно, некоторые дети очень эмоциональны, у них актёрская природа. Другие – более спокойные, но мы и с ними продолжаем заниматься. Из маленьких зёрнышек иногда вырастают прекрасные цветы… Не знаю, что будет с ребёнком, но стараюсь с любовью заниматься с ним, и они должны меня полюбить. Без этого спектакля не получится. Я не диктатор и ребята не мои марионетки - им должно быть интересно. Мы создаём на площадке атмосферу детской радости для того, чтобы они сами начали фантазировать, придумывать. Из этого иногда возникает замысел спектакля.

Перед премьерами «трясёт» до сих пор

В гримёрке, где мы разговариваем, царит творческий беспорядок. Впрочем, Елена Николаевна готова с этим поспорить: дескать, все костюмы висят на своих местах, а в остальном – это театральная гримёрка, а не бухгалтерия…

- Как вы успокаиваете актёров перед спектаклями?

- Чтобы ребята играли не на испуге, мы долго репетируем. Они в каждый момент сценического существования знают свои актёрские задачи. Ребята «заточены» на то, чтобы выполнить их как можно более убедительно. И иногда волнение помогает. Бывает и сценический столбняк, но и больших актёров «трясёт» перед выступлением. Говорю: «Вы сейчас выйдете на сцену и об этом забудете». Помогает. Я, конечно, не могу бросить детей на сцену, как котят в воду. После спектаклей мы разбираем ошибки, и ни в коем случае никогда детей не ругаю, сама понимаю, что с ними происходит. Понимаете, это очень сложный шаг – выйти на сцену. Я остаюсь за кадром, но меня тоже «трясёт».

- Где вы находитесь во время спектаклей?

- В радиорубке. У нас нет костюмеров, звукорежиссёров, так что мне нужно подсказывать, когда включать музыку.

- Спите перед премьерами?

- Вообще плохо сплю. Театральные люди склонны к неврастении. И я ночью в голове проигрываю какие-нибудь сцены. Мы ведь вместе с ребятами учим все роли, я знаю все слова: они на меня накатывают ночью. Завариваю душицу, пустырник. С утра меня уже подташнивает, от волнения могу разбить чашку…

- Это можно сравнить с паникой?

- Это не такая паника, как «шеф, всё пропало, ничего не готово!» Меня ребята за кулисами успокаивают: «Елена Николаевна, не бойтесь, мы всё знаем, всё помним». Они – мои маленькие психологи. Общими усилиями наш бумажный кораблик идёт к берегу.

Талантливому человеку должно повезти

Елена Николаевна во время разговора сетует: «пора бы уже купить мобильный телефон» - которого у неё никогда и не было. А затем с улыбкой рассказывает, что дети, глядя на неё, с первый занятий привыкают прятать мобильники подальше – «лазить по Интернету» здесь нет времени, да и просто не принято…

- Ваши актёры получают гонорары?

- Нет, конечно.

- Но вы настраиваете их на то, что они могут продолжить актёрскую карьеру и зарабатывать деньги?

- Наоборот. Это должен быть свободный выбор. Есть способные дети, а есть очень одарённые. Михаил Козаков говорил, что актёр – это диагноз (Михаил Козаков - советский, российский и израильский  режиссер,  актер театра и кино, лауреат Государственной премии СССР,  Народный  артист  РСФСР. – прим. авт. ). Когда в человеке говорит дарование, то его не остановить. Он как пущенная стрела поедет куда-нибудь поступать. Наша профессия зависима от того, в какие руки ты попадёшь. Я видела столько одарённых людей, которые играли в посредственных спектаклях у неинтересных режиссёров и ломались. Должно всё сойтись, нужно везение. А для детей наш театр хорош тем, что здесь они общаются, развивается их творческий потенциал. Ребёнок талантлив, потому что он ребёнок. Театр помогает ему понять, в чем его талант. Он может пойти по другой дороге, стать учёным, например, но это будет творческий человек.

- Режиссёр английского «Глобуса» Джо Мёрфи в интервью говорил нам, что его беспокоит гордыня режиссёров, которые считают, что спектакль – это только их «детище».

- Конечно, должно быть сотворчество, но и цензура не помешает. Вокруг нас мир, Интернет, телевидение. Очень многое молодёжь пропускает через себя. И поэтому последнее слово остаётся за мной. Но мы обязательно разговариваем. Хотя разумная диктатура в театре должна быть. Иначе они такого предложат…

- А что ребята предлагают?

- Много штампов. Вижу, что это неинтересно и предлагаю им пофантазировать, выслушиваю их. Они растут на фантазиях. Категорически я ничего не отрицаю, чаще всего мои предложения они принимают. Я предлагаю им доработать до результата – до спектакля. Мы как будто печём пирог: кладём сахар, муку, сметану. Но сам пирог будет другим. Когда дети видят зрителей, театральный свет, они понимают, зачем был весь этот процесс. Самые стойкие и терпеливые остаются, начинают понимать, что такое театр. Другие, приходя сюда, думают, что это школьная самодеятельность.

  - А что вы имеете против школьной самодеятельности?

- Совершенно ничего. Учителя за пару дней выучивают текст, делают иллюстративную картинку. Дети считают, что это и есть театр. Но потом они видят, что это другое, более интересное, но и кропотливое занятие. Зато после выступления они получают упоение, актёрскую радость.

- В псковском драмтеатре вновь началась театральная жизнь. Вы не хотите сотрудничать с ним?

- Я думала. Возможно, драмтеатр мог бы предложить нам малую сцену для выступлений. Но я не знаю, каким образом это возможно. Должен ли кто-то платить за аренду, кому продавать билеты, захотят ли они нас пустить к себе? Я при этом понимаю, что наши спектакли могут им не понравиться. Да и почему всем должно нравиться? Думаю, что новая команда театра ещё не знает в полной мере всех псковских актёров. А может быть, их отпугивает слово «любительский». Оно чаще всего означает синоним дурной самодеятельности. Но я считаю, что любительский театр на высоком уровне развит в нашей стране. На всероссийских, международных фестивалях спектакли любителей иногда интереснее, чем у профессионалов.

Павел ДМИТРИЕВ

Фото: театральный фестиваль в Рязани с участием труппы «Тетра на Кузнецкой»